Торговец смертью - Страница 31

— Вам следует почистить клапана, — сказал он.

Какой-то миг Грирсон был настолько зол, что чуть было не разбил машину, а затем, ослабив нажим своей правой ноги, рискнул взглянуть налево. Крейг явно смеялся над ним.

Грирсон снова резко нажал на педаль газа и машину бросило вперед, потом он ослабил нажим и они оба расхохотались.

— Очень хорошо, — сказал он. — Сдаюсь. Полагаю, что вам приводилось водить и «Ле Ман».

— Нет, — покачал головой Крейг. — Мне хотелось, но не пришлось. Обычно я водил «ягуар» типа «Е», но потом поменял его на «бристоль». Моя жена… он поколебался, — предпочитала крышу над головой. У вас тоже неплохая игрушка.

— Сто десять миль — это её потолок, — сказал Грирсон. — При её возрасте грешно требовать большего. — Он ещё немного сбросил скорость. Теперь запоминайте. Я — парень, присланный рекламной компанией, потому что они хотят взять меня на работу, а я сказал, что хочу просмотреть запись. А вы — мой старый приятель, который оказался здесь, потому что я вас пригласил. Это означает, что все будут обращать внимание только на меня.

— Меня это устраивает, — сказал Крейг. — Представьте себе. Старый Макларен. Старый телевизор, — В его голосе звучала ирония и Грирсон снова взглянул на него. Крейг не выглядел рассерженным; просто это его немного забавляло или вызывало сожаление.

— Как вас зовут? — спросил Грирсон.

— Джон Рейнольдс.

— Профессия?

— Директор компании, — сказал Крейг. — Продаем всякие большие игрушки.

— Как называется рекламная компания?

— «Дженсен, Кальдекорт и Трю».

— Роджер, — сказал Грирсон. — Когда все закончится, у Макларена будет вечеринка. Я договорился, что мы подъедем к нему, если ты не против.

— Посмотрим, — кивнул Крейг.

— Дайте мне знать, — сказал Грирсон. — Теперь расскажи мне подробнее о твоей компании, ты, грязный подонок.

Студия компании «Экспресс Телевижн» представляла собой большое здание с застекленным фасадом, расположенное среди лужаек, фонтанов и цветов. Вокруг было довольно много рощиц типа хертфордширских, которые создавали соответствующее обрамление и скрадывали некоторую угловатость здания, и сейчас весенним вечером его стеклянные стены излучали тепло многочисленных огней. У входа стоял швейцар в форме, которая представляла нечто среднее между формой офицера флота и патрульного королевских бронетанковых войск; широкие двери — безукоризненно чистые стеклянные поверхности — открывались автоматически, в лифтах пахло гвоздикой, а работники студии были так преданы своей работе, так поглощены ею, так счастливы от того, что они служат катодной трубке, что двое мужчин просто почувствовали стыд, что ничего не знают о телевидении.

Одному из сотрудников, Слетеру, было поручено просветить их. Он ввел их в курс дела в течение пятнадцати минут, затем пригласил в свой кабинет, где налил по большой порции розового джина, а потом повел в студию — через путаницу осветительных кабелей, звуковых установок и камер в укромный уголок, из которого они могли в почтительном молчании наблюдать, как делается запись.

Крейг наблюдал за длинной процессией исполнителей: танцовщицы, одетые как райские птички; два комика в футболках; четверо молодых людей, целиком состоявших из зубов и электрических гитар, и шотландец по имени Арчи Макфи, который рассказывал шотландские анекдоты мягким голосом горца и философствовал на тему о стремительности городской жизни и о том, как плоха она по сравнению с журчанием ручья, в котором водится форель, и криками выпи посреди вересковых зарослей. Настоящее имя философа было Макларен.

Когда репетиция закончилась, Слетер вновь отвел их в свой кабинет, где угостил сендвичами с жареными цыплятами и бутылкой мозельского вина, а затем провел в просмотровую комнату, где они смогли посмотреть всего «Храброго шотландца», сценарий и главная роль в котором принадлежали Арчи Макфи. Грирсон предпочел бы посидеть с сотрудниками студии, но Крейг, ещё не совсем готовый к этому, весь сконцентрировался на экране.

Сначала промелькнул знак компании, затем ревущий дизель пролетел через мост, затем прошли волынщики, как почетная стража, грохоча подвешенными на поясе барабанами, потом под аплодисменты публики появился Арчи Макфи, рассказывающий истории и афоризмы о мудрости жителей гор и восторженно повествующий о серых холмах и пурпурном вереске. Следом появились танцовщицы, исполнившие модернистский танец, а затем комики в футболках. Рекламная пауза. Еще Арчи. Затем шотландский тенор, слегка замаскированный под принца Чарли. Снова комики. Птички из райского хора. Рекламная пауза. Зубастые молодые люди с гитарами. Снова Арчи, на этот раз поющий протяжную мелодию с завываниями для команды танцоров, причем все мужчины были загримированы под принца Чарли, а женщины — под Флору Макдональд, но в этот раз они танцевали настоящий танец, что служило сотым доказательством того, что Макларен называл упадком культуры, умершей вместе с войной. Затем вступил оркестр, мелодия которого перешла постепенно в твист, потом хор (все полураздетые Флоры Макдональд) также начал отплясывать на заднем плане, появились и начали мигать звезды, музыка смягчилась, тогда Арчи вышел вперед и снова напомнил о криках кроншнепов и плеске воды, в которой водится быстрая форель. И затем все кончилось и публика умирала от смеха, глядя, как две девушки из хора пытаются научить Арчи танцевать твист и его шотландская юбка кокетливо заворачивается, а репутация катится вниз.